С. А. Васильева, М. В. Строганов
С 27 по 30 апреля 2010 г. кафедра истории русской литературы филологического факультета Тверского государственного университета провела международную научную конференцию «Русское болото: между природой и культурой».
Болото является интересным гибридным феноменом, в котором пересекаются интересы культуры и природы. Освоение болот необходимо с цивилизационной точки зрения для выживания человека; сохранение болот необходимо с экологической точки зрения - и тоже для выживания человека. Кажется, что совместить эти подходы невозможно, найти между ними одинаково безопасный для природы и культуры путь нельзя.
Задача конференции состояла в попытке выявить такие подходы, с помощью которых дуализмы и дихотомические иерархии могут быть деконструированы. В этом отношении прошедшая конференция включилась в современную междисциплинарную дискуссию об экокритическом подходе к культурным артефактам, которые считаются принадлежащими природной среде.
В большинстве выступлений докладчики - филологи, культурологи, искусствоведы - рассматривали болото как концепт культуры, анализировали поэтику болота. Такая постановка вопроса как поэтика концепта еще мало осмыслена в нашей науке.
Открыло конференцию выступление 
Докладчик сообщил, что в 1997-2001 гг. в Твери были проведены три большие конференции по изучению русской провинциальной культуры, от которых отпочковались другие гуманитарные пространствоведческие исследования. В рамках этих конференций обоснована одна из трактовок русской провинции как болота и показано, что болото настойчиво маркирует локальные тексты. В 2003-2008 гг. эти землеведческие исследования велись совместно с Курским государственным университетом. В рамках проекта болото осмыслено как национальный ландшафт, символ национальной идентичности и политически ангажированный бренд, противопоставленный образу степи. С 2003 г. в планы научной работы кафедры истории русской литературы ТвГУ вошли экологические проблемы, которые вскоре стали решаться совместно с университетом Тампере (Финляндия). В рамках этого проекта болото было осмыслено как один из важнейших конструктов экокритики.
Другой причиной проведения конференции стал тот факт, что кафедра истории русской литературы ТвГУ является научной школой, проблематика которой сформулирована как «Литература в системе культуры», причем в центре внимания находится человек в его природно-социальных параметрах: возраст, гендер, национальность, телесность. Говоря, разумеется, приблизительно, эти параметры человека находятся между природой и культурой, иначе сказать, возраст, гендер, телесность и национальность - это формы осмысления культурой природных начал человека. В изучении же гендерной проблематики, а в последнее время и национальности организаторы сотрудничали с Фрайбургским университетом (Германия) и с университетом Тампере.
Болото является существенной составляющей провинциального текста, локального текста, национального текста, политического текста, экокритического текста. В настоящем проекте мы переходим к изучению осмысления культурой окружающей человека природы: мы намерены применить приемы осмысления природно-социальных параметров человека на природные объекты.
В многих докладах, прозвучавших на конференции, рассматривался образ болота в произведениях русской литературы. С. В. Денисенко (С.-Петербург) в сообщении «Особенности словоупотребления лексемы болото у И. А. Гончарова» назвал общеупотребительные в контексте литературного процесса случаи использования слова: устойчивые сравнения, употребление в переносном значении (забрести в болото - зайти в тупик). Во «Фрегате "Паллада"» читатель встречается с «болотом» как пространственно-топографическим понятием (наряду с лесом, горами, полем и проч.). В романе «Обломов» болото представлено в двух переносных значениях: как образ жизни главного героя (застой, «обломовщина») и как метафора страсти, влюбленности, роковой ошибки. Кроме того, к анализу привлечено эпистолярное наследие писателя, этюд «Pour и contra».
Доклад Н. З. Коковиной и Е. А. Вириной (Курск) «Образ "гнилых болот" в демократической беллетристике 1860-х годов» посвящен анализу «гнилых болот» в произведениях А. Шелера-Михайлова (в первую очередь в его романе «Гнилые болота»), М. А. Воронова (в сборнике «Болото. Картины петербургской, московской и провинциальной жизни»), а также в критике М. Е. Салтыков-Щедрина и Д. И. Писарева. Болото было распространенным в демократической среде синонимом затхлой атмосферы старой жизни, всего отжившего, косного, мешающего движению вперед. Авторы приходят к выводу, что демократическая беллетристика сформировала особый язык, одной из важнейших особенностей которого была коллективность его создания и применения.
В сообщении Э. Шоре (Фрайбург, Германия) «Болото и гендер (Л. Н. Толстой. Анна Каренина)» семантика «болота» была освещена с точки зрения гендерного анализа. В докладе в качестве исходной точки привлекается психоанализ (З. Фрейд), использующий метафорику болота, чтобы представить концепцию бессознательного с помощью образного языка мифов о сотворении мира. Мотив «болота» в «Анне Карениной» коррелирует с тремя другими символическими мотивами, которые с психоаналитической точки зрения необходимо анализировать как сексуальные шифры. Это мотивы лошади, охоты и - в широком смысле - мотив женщины. Эротическо-сексуальная кодировка мотива «болота» становится в этом тексте символом мужского вожделения или служит сублимацией этого вожделения.
Д. К. Равинский (С.-Петербург) в сообщении «"Болотные огни" петербургского текста» говорил о мифе «болотных огней» - ярких огней, появляющихся на болотах, чей свет заманивает заблудившхся путников в трясину. Как легко понять, этот образ неоднократно использовался как метафора «столичных соблазнов», сбивающих молодых людей с пути истинного (произведения Вас. И. Немировича-Данченко, П. П. Гнедича, В. А. Рышкова). Вместе с тем интересна и сама тема света и городского освещения в «петербургских» текстах. Учитывая особое отношение жителей северного города к солнечному свету, заслуживает внимания распространенность в петербургском тексте мотива обманчивых огней, сулящих ложные надежды.
В выступлении Е. В. Душечкиной (С.-Петербург) тема «Чехов и болото» раскрывается в трех аспектах: 1) Чехов и охотничья тема в его (главным образом, раннем) творчестве: никогда не бывший страстным охотником писатель, тем не менее, любил создавать охотничьи рассказы для номеров юмористических журналов, приуроченных к Петрову дню (29 июня), считавшемуся днем охотника. В них главным местом действия, как правило, было среднерусское болото; 2) вторая группа текстов Чехова с мотивом болота связана с панорамными картинами русской природы, где болото является обязательным компонентом (напр.: «Что за овраги и болота! Боже, как хороша моя родина!»); 3) наконец, болото иногда выступает в чеховских текстах в качестве синонима таких слов, как «застой» (лишающий общество движения, как стоячая вода на болоте), «трясина» (засасывающая человека, губящая его), «тлетворность», «желе», «тина» и некоторых других. Болото - это всё, что характеризуется косностью, застоем, отсутствием живой деятельности и инициативы и т.п.
В сообщении О. В. Галаниной (С.-Петербург) «Болота Псковского края в рассказах А. И. Фаресова» говорится о путешествиях писателя по Полистово-Ловатской болотной системе. В одной из первых публикаций, посвященных изучению болот данной территории, содержится упоминание о книге Фаресова (1900), путешествовавшего в болотистых местах Псковского края. Наивные повествования, собранные автором в сборник небольших рассказов, передают мистику и своеобразие жизни крестьян, живущих в окружении болот. Быт и нравы «моховиков», их поверья и легенды, уклад жизни тесно связаны с тем огромным болотом, которое в современной литературе по болотоведению определяется как болотная система. Моховик охотится, копает канавы, дерет лыко и рыбачит. Фаресов, будучи охотником, внимателен к окружающему миру, он прислушивается к мужикам, интересуется их наблюдениями и передает читателю сведения о растительном покрове, почвах, заболоченности и настроениях жителей. Небольшие очерки, написанные Фаресовым позднее (1916), также содержат упоминание о «моховом крае» и представляют несомненный интерес для современного исследователя.
Доклад А. Ф. Белоусова (С.-Петербург) «С чего начиналась "Мещорская сторона" К. Г. Паустовского: Осушение и освоение Мещеры в планах социалистического строительства начала 1930-х гг.» был посвящен судьбе Мещерского края. В центре внимания докладчика планы масштабных работ по мелиорации Мещеры, обсуждавшиеся в начале 1930-х гг. Благодаря им в непосредственной близости от Москвы возникал новый мощный льняной и молочный район, что коренным образом должно было изменить экономику громадного подмосковного района и усилить продовольственные ресурсы области. В связи с этим и для самой Мещеры наступала «новая жизнь»: она, как и все болотные места, оказывалась «не горем, а гордостью Советской страны». Отсутствие необходимых для мелиорации средств заставило власти отказаться от этих масштабных и в значительной степени утопических проектов, что и сохранило Мещеру как «тихую и немудрую землю под неярким небом», которая учит «видеть и понимать прекрасное, как бы невзрачно на вид оно ни было» (Паустовский).
В докладе Е. В. Милюковой (Москва) «Ямы черны, бездонны, засасывающи»: концепт болото в повести Ю. И. Коваля "Самая легкая лодка в мире"» рассматривалась структура «болотного» тезауруса с точки зрения синтагматики глагола «засасывать». В фокусе исследовательского интереса лежат окказиональные смыслы как реалии антиномичной природы человеческого сознания, идеальной моделью которого в повести выступает болото.
В докладе В. А. Черкасова (Белгород) «Образ болот в творчестве В. В. Набокова» была представлена концепция образа болот в лирике писателя, рассказе «Terra incognita» (1931) и романе-автобиографии «Другие берега» (1954). Выясняется связь набоковской концепции болот с пространственными локусами Петербурга и усадьбами Выра - Рождествено - Батово, генезис этой концепции в «Петербургском тексте русской литературы», а также в собственном мифотворчестве писателя.
В сообщении А. Розенхольм (Тампере, Финляндия) «Болота, воды и плотины: психо-исторические метафоры в советском контексте» в гендерном аспекте рассматривалась повесть К. Паустовского «Колхида». По мнению докладчицы, противопоставление культуры и природы представлено в повести в виде борьбы между технократическим обществом и покоряемым человеком болотом за господство над духом и телом главных персонажей повести. «Болото» является синекдохой по отношению как к давлению со стороны общества, так и к вызовам новому коммунистическому субъекту и его телу. Осушенное болото и всю природу можно поставить под контроль, на освободившемся месте создается «новый человек», чьи границы тела соответствуют новому трудовому этосу: коммунистический субъект должен быть в состоянии выполнить четко регламентированную работу и одновременно должен оставаться под контролем. Тело человека является органической частью проекта осушения болот. Повесть Паустовского о болоте становится частью дискурса советской модернизации, в котором новая утопия "отчищается" от социальной и моральной грязи. У участвующих в дискурсе-очищении гидробиологов и писателей, по большому счету, одна общая цель: направить различные водные потоки в каналы, одновременно перегораживая их течение плотинами, или осушить общество и индивида, формируя его в соответствии с тоталитарной моделью.
Е. Н. Васильева (Тверь) представила доклад «Концепт "болото" в прозе И. С. Соколова-Микитова», подчеркнув, что писатель родился и жил в средней полосе России, где неотъемлемым атрибутом ландшафта являются леса и болота. Отсюда концепт "болото" реализуется в творчестве Соколова-Микитова в его прямом значении и воспринимается как органическая часть близкого и любимого пейзажа («На своей земле», «Глушаки» и др.). Кроме того, будучи страстным охотником, автор на протяжении всего творческого пути реализует концептуальное значение болота как идеального места для глухариной охоты («Охота в тайге», «Глухари», «В лесу», «Раннее утро» и др.). Обрисовывая болото как органическую часть жизни, Соколов-Микитов не перестает быть художником: поэтическое мировидение преобладает над реалистическим подходом изображения не очень привлекательного болотного ландшафта. В сказках Соколова-Микитова («Соль земли», «Засупоня») находит отражение мифопоэтическое представление о болоте. Отмечается, что архетипическое значение болота как враждебной человеку среды характерно для раннего творчества писателя. Позднее болото понимается скорее как естественная природная среда, и поэтому концепт "болото" реализуется в контекстно антонимическом значении оберега, защиты («Над болотом», «На болоте»).
В сообщении И. Л. Савкиной (Тампере, Финляндия) «"Было бы болото - черти будут": мистика болота в российской массовой литературе» анализируется концепт болота в современной массовой литературе: в жанрах фантастики, фэнтази и детектива на примере произведений «Улитка на склоне» бр. Стругацких, «Сумерки» Д. Глуховского, «Волкодав» и «Волкодав, Знамение пути» М. Семеновой, «Скарпея Баскаковых» Б. Акунина, «Неопознанный ходячий объект» Т. Поляковой. Автор доклада приходит к выводу, что в массовой литературе используются прежде всего трансформированные и имеющие сказочно-мифологическое происхождение свойства болота как переходного, двойственного и опасного пространства, пограничного между своим и чужим мирами, миром живых и мертвых; это позволяет создавать важную для жанра фантастики, фэнтази и детектива атмосферу таинственности и способствует созданию эффекта напряженности сюжетной интриги. В жанре детектива суеверный страх перед чертовщиной, творящейся на болоте, используется преступником в его коварных замыслах и является способом создания ложного хода мысли для героев-«простаков» и на каком-то этапе идентифицирующегося с ними читателя. В жанрах фантастики и фэнтази важными оказываются пары свое/чужое, живое/мертвое, эта другость болота часто имеет гендерную природу, что особенно проявляется в тексте бр. Стругацких, где болото оказывается «женственным пространством», репрезентирует неперсонифицированное и разлитое природное женское, в котором жизнь и смерть неразделимы и взамозаменяемы и которое кажется чуждым, непонятным и страшным мужскому прогрессорскому и агрессорскому миру цивилизации.
Близкий подход к пониманию функций болотного пространства продемонстрирован в докладе С. А. Васильевой (Тверь) «Функции болота в произведениях массовой беллетристики». В детективах, использующих болото как сюжетообразующий элемент, существует определенный набор эпизодов, ходов, комбинаций, восходящий к «Собаке Баскервилей» К. Дойла, которому удалось создать инвариантные правила, гарантирующие популярность (эту схему во многом повторяет «Неопознанный ходящий объект» Т. Поляковой). В мистических произведениях схема используется иная: если детектив строится на постепенном объяснении всего таинственного, на разгадывании загадки, то мистика, наоборот, - на сгущении атмосферы таинственности, на подтверждении легенды («Оборотень из болот» Лоуренса Стайна, «Бестии из болота» А. Ф. Мортимера). В мистических детективах обе схемы переплетаются («Дар лесной отшельницы» Л. Синявской).
А. Е. Тимофеев (Тверь) в докладе «Эксплуатация болот в обыденных представлениях людей» рассказал о торфе как природном ресурсе, который широко распространен на территории РФ. Активное освоение торфяных месторождений нашло отражение не только в истории, но и в стихотворных текстах, анализ которых показал, что представления о торфе по мере развития его добычи менялись. Первоначально торф рассматривался в стихотворениях как элемент русской природы. С началом разработки торфяных месторождений добыча торфа стала упоминаться как символ тяжелого, каторжного труда. Сегодня в сети Интернет все чаще появляются стихотворения, в которых торф рассматривается, главным образом, как источник образования дыма во время пожаров на болотах.
Блок литературоведческих выступлений позволяет проследить эволюцию образа болота в произведениях русской литературы XIX-XXI вв., понять его сущность и специфику, определить авторские приоритеты в расстановке акцентов.
Рассматривался образ болота и в произведениях, относящимся к другим видам искусства. Так, Е. О. Змеева (Ярославль) рассказала о «Визуальной поэтике болота в мультипликационном фильме Юрия Норштейна "Цапля и журавль"» многочисленные отражения нашли болота в живописи и фотографии.
Е. Н. Строганова (Тверь) в докладе «"Ах! прелесть есть и в этом запустенье!..": Болото в русской живописи XIX века» показала, что тема болот была весьма актуальна для русских художников второй половины XIX в., таких, как Е. Е. Волков, А. К. Саврасов, И. И. Шишкин, Ф. А. Васильев, А. И. Куинджи и др. Это объясняется общей для литературы и живописи эстетической установкой на изображение обычного и обыденного, а пейзажной обыденностью для большинства русских писателей и художников был ландшафт центральной части России. Проанализировав достаточно обширный материал, докладчица пришла к выводу, противоречащему традиционным представлениям о болоте как пространстве замкнутом и опасном. В большинстве живописных текстов образ болота не обременен метафорическими наслоениями, картины, основу которых составляет изображение болота как враждебного человеку пространства, немногочисленны. В основном корпусе живописных и графических работ болото репрезентировано как ландшафтная реалия российской жизни и не имеет ярко выраженных негативных коннотаций.
В докладе М. Ю. Тимофеева (Иваново) «Болото как метафизическое пространство: эстетический аспект» были рассмотрены способы визуальной репрезентации болотного ландшафта в отечественном искусстве XIX-XX вв. (живопись, фотография), проанализированы транслируемые посредством использования болотного пейзажа социально-психологические и философские смыслы.
Особый интерес представляли доклады, посвященные истории болот Тверского края. Доклад Е. Г. Милюгиной (Тверь) «Спасая лес, суши болота! Проект Н. А. Львова» посвящен экологической деятельности Львова. Его землебитный и торфодобывающий проекты, вызванные актуальной для России XVIII в. проблемой спасения лесов, на целый век опередили развитие отечественной экологии. Руководствуясь идеей не расходовать леса в том случае, когда можно обойтись другими материалами (строить дома из грунта, а печи топить торфом), Н. А. Львов активно изучал русское болото в его ресурсном, территориальном и регулирующем аспектах. Организуя первые в России торфоразработки в Московской и Тверской губерниях, он тщательно продумывал социальные параметры и перспективы проекта. Волновали его и судьбы тех природных зон, в чью жизнь он вторгался. Мечты Львова о плодородных полях и богатых пастбищах на месте прежних болот должны быть оценены исторически: в них природоохранное соседствует с природоразрушительным, а решение экологических проблем антропоцентрично.
В сообщении М. Ю. Батасовой и А. Ю. Сорочана (Тверь) «Болото и родник: динство противоположностей (из тверских материалов)» рассматриваются истории двух самых известных в Тверской области святых источников в области и очень мало известных болот и болотец вокруг них - это Оковецкий ключ и источник в селе Савватьево. В обоих случаях произошло изменение культурного кода места без изменения ландшафта, после чего все болота и болотца стали восприниматься паломниками лишь как трудности, помеха на пути к святому источнику. Меняется культурный контекст восприятия водного мира, соответственно меняется и описание водных объектов в культуре. Там, где язычник видит болото, в котором бьют родники, христианин обнаруживает родник, путь к которому преграждает болото... Эта модель действует и сегодня, что подтверждается судьбой вновь освящаемых источников и родников.
К обсуждению подключились специалисты из других областей науки: биологи, экологи, зоологи, которые в своих сообщениях рассматривали флору и фауну болотных экосистем, ставили проблемы сохранения болот.
В докладе В. В. Панова (Тверь) «Развитие представлений о природе болот» была изложена история изучения болот. Первые упоминания об осушении болот относятся к 160 году до н.э. Впервые о горении земли написано у Антигона Каристского (240 лет до н.э.), Плиния старшего (46 г. н.э.), Тацита (100 г. н.э.). Начиная с 12 в. в Голландии торф стали добывать торф как топливо на продажу; в 17 в. в Голландии, в районе г. Гронинген, наблюдался рассвет торфяного дела, а в 1658 г. здесь была выпущена первая книга о торфе (проф. Мартин Шок). К основным представлениям о болоте, существующим в настоящий момент следует отнести: 1) топонимическое или топографическое (сформировалось до X в.) - это место, местообитание, промысловые ресурсы и преграда; 2) сырьевое и индустриальное (формировалось в X-XX вв.) - это получение различной продукции: оружие из болотной руды, топливо, питательный грунт, строительные материалы, химическое сырье, лечебные препараты и т.д.; 3) постиндустриальное или экосистемное (формируется в XXI в.) - это рациональное использование болот, включая их сохранение и восстановление, а также роль болот в биосфере и их стоимость.
В докладе А. С. Сорокина, Е. С. Пушай и А. В. Тюсова (Тверь) «Особо охраняемые болота Тверской области» шла речь болотах как природоохранных объектах. Согласно Конвенции об охране всемирного культурного и природного наследия под «природным наследием» понимаются природные памятники, имеющие выдающуюся универсальную ценность с точки зрения эстетики и науки, представляющие ареал подвергающихся угрозе видов животных и растений. Под данное определение полностью подходят болотные экосистемы, занимающие 9% территории Тверской области и дающие начало Волге, Западной Двине, рекам бассейна Невы. Площадь особо охраняемых болот, являющихся ключевыми территориями экологического каркаса, составляет более 670 тыс. гектаров, что позволяет надеяться сохранение природно-экологической уникальности региона в обозримом будущем.
В сообщении А. А. Нотова, А. В. Павлова, В. А. Нотова «Уникальные болотные ландшафты национального парка "Завидово"» (Тверь) рассматривалась проблема болотных экосистем, которые представляют коренные типы растительности и имеют особое значение в сохранении биологического разнообразия. Болотные ландшафты национального парка «Завидово» имеют высокую культурно-просветительскую и эстетическую ценность. Они характеризуются высоким уровнем флористического разнообразия: выявлен видовой состав флоры сосудистых растений, мохообразных и лишайников, выделены уникальные болотные ценозы, образующие сложные по структуре массивы. Болотные ландшафты национального парка выполняют буферную функцию и могут рассматриваться в качестве эталонных экосистем.
Подводя итоги, можно сказать, что прошедшая в Твери конференция была посвящена концепту болота в его отношении к реальному болоту, иначе сказать зависимости образа болота от конкретно-исторического состояния этого природного явления. Поэтому в части докладов рассматривалось реально существующее болото, его строение и его обитатели. Другие выступления анализировали осмысление образа болота в русской культуре и в общественных практиках.
